С Днем Рождения, oxotnik333!
По сибирскому времени ты уже родился, по сему - с Днем Рождения, камрад :)
Всего тебе самого, и наисамого :) Много удачи, и чтоб былО!
Всего тебе самого, и наисамого :) Много удачи, и чтоб былО!
Присоединяюсь к поздравлениям.
И, оксотник, я тебя прощаю :D
И, оксотник, я тебя прощаю :D
поздравляю!
Присоединяюсь.:) Всех благ.
Да простит тебя весь коденет! =)
Присоединяюсь к поздравлениям.
Как почётного члена форума и просто хорошего человека,поздравляю тебя с днём рождения.Здоровья тебе(это самое гавное в нашей непростой профессии),а остальное само придёт!
Оксотник,прости,если что не так…:o
Оксотник,прости,если что не так…:o
Присоединяюсь к праздравлениям!
Денег чтоб миллион и удачи - вагон. С днём рождения!
__________________
И не забудьте простить оксотника :D
__________________
И не забудьте простить оксотника :D
Спасибо, друзья!!!!
С днем рождения, земляк :)
Присоединюсь, С Днем Рождения!
С Днем Рождения!
Извиняюсь, но раньше не мог!
Счастья, здоровья и бабла, что бы купить все остальное - эта традиционно. И, как говориться - Оксотник, я тебя прощаю!
Счастья, здоровья и бабла, что бы купить все остальное - эта традиционно. И, как говориться - Оксотник, я тебя прощаю!
поздравляю!
С днем!
Присоединяюсь! Всего наилудшего! :)
И я тоже присоединяюсь
Спасибо, прогеры разных мастей :)
Прочитал тут какую-то развлекательную книжечку из серии Сталкер, и решил оформить поздравление в этом стиле. ;)
Что прикольно, в этой вселенной, можно любой рассказик накропать. Да хоть и Красную Шапочку переписать...
Вода тягучей жижей тяжело хлюпала в изношенных берцах. Мерзкая, ледяная морось, шептала со всех сторон уже третьи сутки. Комбез, промокший насквозь вместе с рюкзаком и разгрузочным жилетом, стал уже совсем неподъемным.
Осень. Вечная осень. Беспрерывное, изматывающее ожидание перемен, которых никогда не случится. После выброса всегда так бывает. И состояние угнетенности, и непонятно откуда взявшееся чувство одиночества, и желание все бросить и повернуть назад. Вернуть то, чему уже нет возврата. То, что каждый хочет забыть, спрятать как можно глубже и никогда, никогда больше не открывать этот пыльный сундук памяти. В такой момент, даже твоя самая желанная мечта, ради которой, казалось, вытерпишь что угодно, уже отдаляется и отдаляется, оставляя за собой пустое, выжженное пространство, заполненное горечью разочарования и тоски. И только ветер, внезапно
вздохнувший в пронзающих низкие облака ветках давно засохших деревьев, заставляет вздрогнуть и крепче сжать автомат, как будто чужой, тяжелой рукой.
Легенду о Монолите он услышал, еще будучи совсем молодым и наивным. Легенда, осмеянная многими недоверчивыми, захватила его. Он тогда подумал, что обязательно должен его увидеть. Увидеть и загадать своё Желание. Ведь для того, чтобы, оно исполнилось, нужно было открыть этот невыносимо тяжелый сундук. А ведь многие годы он, как одержимый, держал крышку этого треклятого сундука, чтобы не увидеть снова того, что рвалось из него. Не увидеть, не вспомнить, не сойти с ума. Монолит должен помочь, обязан. Ведь сам он не справиться. Ни за что. Но сначала надо дойти.
Он никогда не торопился. Зона, как и удача, торопыг не любит. Это он надежно усвоил от бывалых людей, дороги которых пересекались с его собственной. Да и погремуха, которая так надежно приклеилась к нему, была получена (хотелось в это верить) не просто так. Вот если имя человека - это вибрация космоса, по погремуха - это что, отрыжка вселенной?
Усмехнувшись внезапно пришедшей на ум аналогии, он почувствовал, что настроение переменилось к лучшему. Остановившись, покрутил головой, почувствовав как заскрипели позвонки в шее, и несколько раз глубоко вздохнул. Да, сейчас надо дойти. Дойти, а все раздумья будут потом, когда он дойдет. А дойдет он обязательно, в этом нет сомнений...
...Прижимаясь спиной к серой стене Саркофага, он вытянул шею и внимательно прислушался. Два боевых Камова, которые изрядно потрепали ему нервы, ушли за город. Вояки опасались летать ночью, несмотря на всю свою хитрую электронику. Фанатики тоже предпочитали держаться подальше от своего идола, или вернее, от Саркофага, его урывавшего. Религия - религией, но радиация никак не способствовала укреплению веры.
Да, надо идти, антирада осталось мало, а старенький счетчик трещал уже как-то особенно напряженно. Бинт на левом запястье снова медленно становился бурым и тяжелым. Черт, серьёзно дело. Морфин из армейской действовал, но холод уже пробивался через оглушенные алкалоидом нервы разорванной тяжелой пулей руки. Еще немного. Вон, в конце того коридора, если верить карте в ПДА.
Нельзя, нельзя торопиться. Над Саркофагом нет большого куска крыши, а с той радиолокационной вышки, что стоит примерно в километре к северу, да с хорошей оптикой, вполне можно проделать дополнительное отверстие в его голове. Это было бы весьма обидно, и весьма некстати, потому что коридор уже кончался и тяжелый гул в голове заметно усилился. Кто-то из бывалых говорил про голос, оглушающим набатом гремящий в голове каждого, проникшего в Саркофаг. Зов, которым Монолит притягивает к себе. Но он ничего не слышал, да и не понимал: зачем Монолиту звать к себе, когда к нему и так толпами прут.
Коридор кончился. Повернув за угол, он присел, внимательно всматриваясь в паутину ржавой арматуры, а затем осторожно продвинулся вглубь зала. Сквозь разрушенный потолок он увидел звезды. В Зоне, он никогда не обращал на них внимания, потому как могло статься, что это последнее, что можно увидеть. А тут его внезапно охватило чувство спокойствия и защищенности, хотя инстинкт самосохранения верещал не хуже проклятой трещётки Гейгера. За крошевом бетонных глыб, мешанины обломков балок и плит перекрытий, он увидел дрожащий, переливающийся свет. "Дошел. Получилось, твою мать!" - гулко задрожали нервы. И, уже не обращая внимания на зияющую пустоту над головой, на острые края ржавых металлических обломков, он стал взбираться на бетонный постамент...
...Голову сжало невидимой рукой и нахлынула слабость. Действие морфина заканчивалось, и рука пульсировала нарастающей болью, и разноцветные круги плыли перед глазами, увлекая сознание в бездну. Но призрачный свет держал его крепко, не разрешал темноте проникнуть в созданный им круг света. Тьма вилась вокруг, пытаясь заглянуть в глаза и не позволить произнести желание человеку, обманувшему её. Но он стоял, уронив ставший невыносимо тяжелым автомат, сбровив рюкзак со спины и откинув жесткий капюшон. Голова внезапно прояснилась, разум перестал быть темницей воспоминаний, и тяжелая крышка сундука-темницы со скрежетом откинулась.
Все, что давило его все эти годы, все, что не давало ему покоя ни на минуту, этот призрак времени - вылетел из темницы памяти, и стал с невыносимым визжанием биться в конусе света, создаваемом Монолитом.
- Я Оксотник, - медленно произнес он, безвольно опускаясь на колено, - И я хочу только одного, Прощения!...
... Звезды смотрели на человека, чье Желание начинало исполняться. Ветер взвизгнул, ударив в остатки Саркофага, а нарастающий шум тысяч и тысяч голосов, заглушал рев начавшегося внезапно выброса.
Голоса шептали, кричали, стонали и хрипели: "Оксотник, я тебя прощаю!", "Оксотник, я тебя прощаю."....
P.S. Так старался успеть... :( С Днюхой, вообщем... :D
Что прикольно, в этой вселенной, можно любой рассказик накропать. Да хоть и Красную Шапочку переписать...
Вода тягучей жижей тяжело хлюпала в изношенных берцах. Мерзкая, ледяная морось, шептала со всех сторон уже третьи сутки. Комбез, промокший насквозь вместе с рюкзаком и разгрузочным жилетом, стал уже совсем неподъемным.
Осень. Вечная осень. Беспрерывное, изматывающее ожидание перемен, которых никогда не случится. После выброса всегда так бывает. И состояние угнетенности, и непонятно откуда взявшееся чувство одиночества, и желание все бросить и повернуть назад. Вернуть то, чему уже нет возврата. То, что каждый хочет забыть, спрятать как можно глубже и никогда, никогда больше не открывать этот пыльный сундук памяти. В такой момент, даже твоя самая желанная мечта, ради которой, казалось, вытерпишь что угодно, уже отдаляется и отдаляется, оставляя за собой пустое, выжженное пространство, заполненное горечью разочарования и тоски. И только ветер, внезапно
вздохнувший в пронзающих низкие облака ветках давно засохших деревьев, заставляет вздрогнуть и крепче сжать автомат, как будто чужой, тяжелой рукой.
Легенду о Монолите он услышал, еще будучи совсем молодым и наивным. Легенда, осмеянная многими недоверчивыми, захватила его. Он тогда подумал, что обязательно должен его увидеть. Увидеть и загадать своё Желание. Ведь для того, чтобы, оно исполнилось, нужно было открыть этот невыносимо тяжелый сундук. А ведь многие годы он, как одержимый, держал крышку этого треклятого сундука, чтобы не увидеть снова того, что рвалось из него. Не увидеть, не вспомнить, не сойти с ума. Монолит должен помочь, обязан. Ведь сам он не справиться. Ни за что. Но сначала надо дойти.
Он никогда не торопился. Зона, как и удача, торопыг не любит. Это он надежно усвоил от бывалых людей, дороги которых пересекались с его собственной. Да и погремуха, которая так надежно приклеилась к нему, была получена (хотелось в это верить) не просто так. Вот если имя человека - это вибрация космоса, по погремуха - это что, отрыжка вселенной?
Усмехнувшись внезапно пришедшей на ум аналогии, он почувствовал, что настроение переменилось к лучшему. Остановившись, покрутил головой, почувствовав как заскрипели позвонки в шее, и несколько раз глубоко вздохнул. Да, сейчас надо дойти. Дойти, а все раздумья будут потом, когда он дойдет. А дойдет он обязательно, в этом нет сомнений...
...Прижимаясь спиной к серой стене Саркофага, он вытянул шею и внимательно прислушался. Два боевых Камова, которые изрядно потрепали ему нервы, ушли за город. Вояки опасались летать ночью, несмотря на всю свою хитрую электронику. Фанатики тоже предпочитали держаться подальше от своего идола, или вернее, от Саркофага, его урывавшего. Религия - религией, но радиация никак не способствовала укреплению веры.
Да, надо идти, антирада осталось мало, а старенький счетчик трещал уже как-то особенно напряженно. Бинт на левом запястье снова медленно становился бурым и тяжелым. Черт, серьёзно дело. Морфин из армейской действовал, но холод уже пробивался через оглушенные алкалоидом нервы разорванной тяжелой пулей руки. Еще немного. Вон, в конце того коридора, если верить карте в ПДА.
Нельзя, нельзя торопиться. Над Саркофагом нет большого куска крыши, а с той радиолокационной вышки, что стоит примерно в километре к северу, да с хорошей оптикой, вполне можно проделать дополнительное отверстие в его голове. Это было бы весьма обидно, и весьма некстати, потому что коридор уже кончался и тяжелый гул в голове заметно усилился. Кто-то из бывалых говорил про голос, оглушающим набатом гремящий в голове каждого, проникшего в Саркофаг. Зов, которым Монолит притягивает к себе. Но он ничего не слышал, да и не понимал: зачем Монолиту звать к себе, когда к нему и так толпами прут.
Коридор кончился. Повернув за угол, он присел, внимательно всматриваясь в паутину ржавой арматуры, а затем осторожно продвинулся вглубь зала. Сквозь разрушенный потолок он увидел звезды. В Зоне, он никогда не обращал на них внимания, потому как могло статься, что это последнее, что можно увидеть. А тут его внезапно охватило чувство спокойствия и защищенности, хотя инстинкт самосохранения верещал не хуже проклятой трещётки Гейгера. За крошевом бетонных глыб, мешанины обломков балок и плит перекрытий, он увидел дрожащий, переливающийся свет. "Дошел. Получилось, твою мать!" - гулко задрожали нервы. И, уже не обращая внимания на зияющую пустоту над головой, на острые края ржавых металлических обломков, он стал взбираться на бетонный постамент...
...Голову сжало невидимой рукой и нахлынула слабость. Действие морфина заканчивалось, и рука пульсировала нарастающей болью, и разноцветные круги плыли перед глазами, увлекая сознание в бездну. Но призрачный свет держал его крепко, не разрешал темноте проникнуть в созданный им круг света. Тьма вилась вокруг, пытаясь заглянуть в глаза и не позволить произнести желание человеку, обманувшему её. Но он стоял, уронив ставший невыносимо тяжелым автомат, сбровив рюкзак со спины и откинув жесткий капюшон. Голова внезапно прояснилась, разум перестал быть темницей воспоминаний, и тяжелая крышка сундука-темницы со скрежетом откинулась.
Все, что давило его все эти годы, все, что не давало ему покоя ни на минуту, этот призрак времени - вылетел из темницы памяти, и стал с невыносимым визжанием биться в конусе света, создаваемом Монолитом.
- Я Оксотник, - медленно произнес он, безвольно опускаясь на колено, - И я хочу только одного, Прощения!...
... Звезды смотрели на человека, чье Желание начинало исполняться. Ветер взвизгнул, ударив в остатки Саркофага, а нарастающий шум тысяч и тысяч голосов, заглушал рев начавшегося внезапно выброса.
Голоса шептали, кричали, стонали и хрипели: "Оксотник, я тебя прощаю!", "Оксотник, я тебя прощаю."....
P.S. Так старался успеть... :( С Днюхой, вообщем... :D
оксотник, ты прощен. с днюхой. :)
Lerkin, ну ты круто скомпилировал :D